Ворон и ветвь - Арнаутова Дана "Твиллайт" (книги онлайн полностью txt, fb2) 📗
– Люсиль – их мать? – спрашиваю я, пытаясь потянуть время и оторвать будто прилипшие к земле ноги. – Та, что умерла?
– Нет! – взвизгивает Тибо обиженным мальчишеским голосом. – Матушка не умерла! Она вернется!
– Конечно вернется, – вторит ему другой безумец. – Он обещал мне. Он возьмет Катрин и вернет тебе матушку. Мою Люсиль…
Проклятый их забери! Он что, решил воскресить мать, принеся в жертву дочь? Я невольно пытаюсь просчитать возможность ритуала. Холодный Камень накопил такую мощь, что в силе недостатка не будет. Открыть здесь Врата – тоже запросто. Столько смертей за долгие века… Да что века – тысячелетия! И как Инквизиториум пропустил подобный артефакт? Но ритуал потребует такого искусства и осторожности… Я бы не взялся. А этот – возьмется, он же сумасшедший. Вернет душу и вселит ее в тело дочери. Вот Люсиль обрадуется сделке!
Двое медленно надвигаются, и я вдруг понимаю, что ноги сами несут меня к Камню. Иду спиной, не боясь упасть, и Камень словно поддерживает меня, жадно притягивая, предвкушая… Тело не слушается. Совсем!
– Мертвые не возвращаются, – говорю я отчаянно. – Это будет не она, понимаешь?
– Заткнись!
Блеск вскинутого ножа, звериный рык Тибо, идущего за мной на четвереньках. Стон позади, у Камня. Мужской стон, еле слышный. И тут же – девичий всхлип. А вот и они: травница Катрин и третий инквизитор.
Привалившись к черной стене жертвенника, на земле рядом сидят двое, от их щиколоток отходит цепь, конец которой уходит под Камень. Она – в светлой юбке, короткой и потому туго натянутой на коленки; на плечи наброшена теплая куртка, явно мужская, руки связаны впереди. Он – в штанах и одной рубашке, зато на голове белеет повязка, и я поставлю бесполезный сейчас меч против сухого прутика, что эта повязка и укоротила юбку девчонки на пару ладоней. Надо же, как трогательно. Давно сидят, похоже. У камня, на голой земле, поздней осенью… Не завидую.
– Тибо, – окликаю я парня. – А ведь твоя сестра умрет. Неужели не жалко?
Зверь в человечьем обличье смотрит недоуменно, трясет головой.
– Братик… – всхлипывает девчонка. – Братик… Тибо…
Сила обволакивает меня, чужая, непослушная, течет мимо, не поддается. Урвать бы хоть кусочек, частичку, но Камень жадно слизывает все, чем я тянусь наружу, еще и внутрь пытается запустить невидимые щупальца.
– Замолчи, – бесстрастно приказывает охотник.
Он убирает нож и снимает с плеча лук. Убьет? Вряд ли. Скорее подстрелит, лишив подвижности. Камень голоден. Двух инквизиторов он давно сожрал, а третий то ли не маг, то ли держит силу внутри, как я сейчас.
– Ну, давай, – усмехаюсь я в напряженное, изуродованное шрамами лицо, старательно не глядя ему за спину. – Отправь меня к тому, которому ты молился. Я-то его знаю давно и куда лучше. Не боишься, что мою просьбу он исполнит вернее? Хочешь вытащить свою подружку? Клянусь Проклятым и своим договором с ним, я встану между вами и отправлю ее в такую бездну, что хоть сотню инквизиторов зарежь – не вернешь!
– Именем Света Истинного и его величества короля! Остановитесь!
Болван, трижды, триста раз болван! Ну что ему стоило сделать еще пару шагов и выстрелить незаметно?
Мэтр Бюи, героический дурак, приближается, сжимая взведенный арбалет. Тибо медленно оборачивается, ощерившись, как зверь, пригнувшись к земле, и его хозяин небрежно командует:
– Убей.
– Брати-и-ик!
Время останавливается. Тянется миг чужой смерти, такой лакомый, заманчивый. Стрела на тетиве охотника – острие точно мне в сердце. Болт в воздухе – нашел бы спину этой мрази, да Тибо оказался между ними. Я вытягиваю мгновение, как струйку смолы, не позволяя лопнуть… Болт щелкает. Стрела срывается в полет.
– Брати-и-ик…
Это все еще первый крик или уже второй? Удар болта в плоть, свист стрелы в воздухе – но меня уже там нет. Я черпаю смерть молодого здорового тела, опережая Камень. Он всего лишь Камень, огромный, жадный, мертвый… А я – живой. Быстрый. Умелый. Камень пытается перехватить силу, высосать… И я отдаю часть, обманывая его жадность. А остальное трачу, чтобы вывалиться из вневременья рядом с Охотником. Нож – лишние мгновения. Я бью голой рукой, добавив к ней лезвие Силы, и хрящ горла поддается легко. Хрипя и стискивая пальцами шею, охотник валится на землю. В нескольких шагах Тибо ворочается на мэтре Бюи, рыча и повизгивая. Потом затихает, и я чувствую сразу две смерти. Жаль. Надо сказать Мартину, что работать без аванса – плохая примета и для нас, и для заказчика.
Подойдя, я одним движением ножа добиваю Охотника, и Камень только что не урчит, как сытый зверь, а потом засыпает. Жуткая тяжесть исчезает… Колдовать не выходит, но хоть ноги к земле не липнут!
Я осторожно иду к Камню и всматриваюсь в два измученных лица. Девчонка молча плачет, слезы текут по грязным щечкам. Хорошенькая, хоть и не похожа на фэйри. Ушки круглые, все остальное тоже человеческое. И ни следа темной силы. Видно, вся досталась брату. Инквизитор сначала кажется старым, но, приглядевшись, понимаю, что он мой ровесник, только совсем седой. Он смотрит с усталой обреченностью, даже не пытаясь просить или торговаться. Почти сутки – и оба в своем уме. Вон даже пытались как-то позаботиться друг о друге. А ведь Камень шептал и им, обещая жизнь за чужую смерть, – я слышу отголоски этого шепота.
Пару минут я думаю, как складно все вышло. Вот лучший жертвенник, который доставался магу. И какая жертва! Такой будет умирать долго, до последнего сопротивляясь, исходя ненавистью и праведным возмущением…
Мы смотрим друг на друга, и я могу поклясться, что он думает о том же. О чем ему еще думать? У меня за спиной пять трупов, луна почти полная, а если добавить еще малышку Катрин, то жертв будет уже семь, и я могу продолжить ритуал. Я могу… да я могу сотворить такое – вся Арморика ужаснется!
Вместо этого я сажусь на землю и начинаю смеяться. Отчаянно, взахлеб… Девчонка смотрит с ужасом, инквизитор с брезгливой опаской – не знает, чего ждать от свихнувшегося колдуна. А я, отсмеявшись, достаю нож и отмыкаю замок на кольце вокруг щиколотки Катрин. Потом освобождаю руки.
Когда Катрин отползает в сторону, я оборачиваюсь к инквизитору, любуясь, как тот едва заметно вжимается спиной в Камень.
– Вот не поверишь, – говорю с насмешливой доверительностью. – Я всего лишь хотел подработать. Мне тоже сказали, что здесь расшалились боуги. Просто деревенские боуги!
Смех снова рвется наружу: я слишком давно не смеялся, да и сейчас не то место и время. Но очень уж забавно смотреть на лицо инквизитора, когда я втыкаю перед его сапогами нож охотника.
– Дальше сам справишься.
– Подожди! – звучит за спиной.
– Ну, что еще? – устало оборачиваюсь я.
– Почему? Почему ты меня не убил?
А ведь ему и в самом деле это важно. Гордый, упрямый дурак. Пока думал, что умрет, держался, а сейчас не может понять. И не поймет, церковник же.
– А что, надо было? – лениво интересуюсь я. – Лучше молись, чтобы снова со мной не встретиться.
– Почему не убил?!
Он подается ко мне, все еще связанный, невольно морщась от боли.
Потому что кто-то должен вернуться и рассказать о Холодном Камне. Это я в силах устоять перед вкрадчивым шепотом, обещающим что угодно за совсем небольшую цену. А забредет сюда завтра кто-то еще – и все начнется снова. Я не могу забрать Камень, он слишком велик. Значит, пусть это сделает Инквизиториум. Увезет, разобьет, отмолит и освятит… Главное, чтобы Холодный Камень перестал шептать. Но инквизитору я этого не скажу.
– Мне заплатили за боуги, – скучающим тоном сообщаю ему. – А не за троих болванов, которых одолел деревенский охотник с дурачком-пастухом на поводке. Хотел бы я послушать, как ты будешь рассказывать это в капитуле. Не забудь добавить, что твою шкуру побрезговал снять Грель Ворон, который передает магистру Игнациусу привет и советует лучше дрессировать своих овчарок. Не всегда же у меня есть время и настроение делать вашу работу.
